Дракула - Страница 73

Это был маленький кусок освященной облатки, которую он положил в конверт и передал мне.

— Теперь, — добавил он, — скажи-ка, Джон, где отмычки? Если нам не удастся открыть дверь, то придется вламываться в дом через окно, как было однажды у мисс Люси.

Доктор Сьюард попробовал несколько отмычек, причем его хирургическая привычка послужила ему немалую службу. Он быстро нашел подходящую и открыл дверь.

— In manus tuas, Domine! — сказал профессор, переступая через порог и осеняя себя крестным знамением.

Мы закрыли за собой дверь, чтобы не привлекать ничьего внимания, когда зажжем свои электрические лампочки. Профессор осторожно попробовал замок, чтобы узнать, сможем ли мы отпереть его без затруднения, если будем торопиться к выходу. После этого все мы зажгли свои лампочки и принялись за поиски. Я никак не мог отделаться от ощущения, что с нами находился кто-то еще. Вероятно, это было следствием воспоминания, неотвязно жившего в моей душе, о жуткой обстановке, в которой произошли все эти ужасы в Трансильвании. Мне показалось, что и остальные испытывали те же чувства, поскольку я заметил, что при каждом звуке, каждой новой тени, каждом шорохе они то и дело оглядывались.

Все окружающее было покрыто густым слоем пыли. Пол казался покрытым ею на несколько вершков, за исключением тех мест, где видны были свежие следы с отпечатками гвоздей с широкими шляпками, как я мог различить, освещая затвердевшую пыль своей лампочкой. Стены были также покрыты слоем пыли, а по углам висела масса паутины. В зале на столе лежала большая связка ключей с пожелтевшими от времени ярлыками на каждом из них. По-видимому, ими несколько раз пользовались, потому что на пыльном покрывале стола было несколько одинаковых следов, подобных тому, какой образовался после того, как их поднял профессор. Он повернулся ко мне и сказал:

— Ты знаком с этим местом, Джонатан? Ты снимал с него план, и тебе оно, во всяком случае, более знакомо, чем мне. Где дорога к часовне?

Я имел смутное представление, где находится часовня, хотя в прошлое свое посещение так и не смог добраться до нее. В конце концов, после нескольких неверных поворотов, я нашел дорогу и очутился против низкой, сводчатой, дубовой двери, обитой железными полосами.

— Вот это где, — сказал профессор, осветив своей лампой маленький план дома, скопированный из книг моей собственной корреспонденции, относящейся к найму дома. С небольшим затруднением мы отыскали в связке нужный нам ключ и отперли дверь. Мы готовились к чему-то неприятному, потому что в то время, когда мы открывали дверь, сквозь щели крался слабый отвратительный запах, но никто из нас не ожидал той вони, которая ударила нам в нос. Никто из нас, кроме меня, не встречал раньше графа, а когда его видел я, он либо находился в своих комнатах, но в стадии поста, либо, если был упитан свежей кровью — находился в разрушенном здании на открытом воздухе; здесь же помещение было небольшое и закрытое, кроме того, в нем десятки лет никто не жил, из-за чего воздух сделался затхлым и зловонным; в нем носился землистый запах каких-то гниющих миазмов, вызывавший тошноту.

При обычных условиях такое зловоние заставило бы нас бросить это предприятие; но данный случай был не из обыкновенных, а высокая и ужасная цель, к которой мы стремились, вливала в нас силу, бывшую сильнее просто физических неприятностей. После невольного содрогания, охватившего нас при первом приступе омерзения, мы все как один принялись за работу, словно это отвратительное место было садом, наполненным розами. Мы произвели подробный осмотр местности, перед началом которого профессор сказал:

— Нам предстоит, во-первых, проверить, сколько осталось ящиков; затем мы должны исследовать каждую дыру, каждую щель, каждый угол, и посмотреть, не можем ли мы найти какого-нибудь ключа к тому, что произошло с остальными ящиками.

Достаточно было одного взгляда, чтобы узнать сколько их осталось, потому что ящики с землей были громадного размера и не могли остаться незамеченными.

Из пятидесяти осталось всего двадцать девять!

Я испытал мгновение ужаса, ибо, заметив, что лорд Годалминг внезапно повернулся и посмотрел вдоль темнеющего прохода, я также взглянул туда — и на минуту у меня замерло сердце. Мне показалось, что я вижу силуэт графа, вырисовывающийся в тени; я отчетливо увидел лукавое, мертвенно-бледное горбоносое лицо с красными глазами, красными губами. Это продолжалось всего одно мгновение, потому что, когда лорд Годалминг сказал:

— Мне показалось, что я видел чье-то лицо, но это только игра теней, — и возобновил свои расследования, я направил свет моей лампочки в указанном направлении и пошел в проход. Я не нашел ничьих следов; а так как там не встретилось ни углов, ни дверей, ни малейшей скважины, а лишь одни капитальные стены, то, следовательно, ему некуда было и скрыться. Я решил, что страх сыграл на руку воображению, и ничего не сказал своим спутникам.

Несколько минут спустя я увидел, как Моррис попятился внезапно от угла, который исследовал. Мы все инстинктивно повернули головы в его сторону, поскольку нервы у всех были напряжены, и увидели массу фосфоресцирующих точек, мерцавших, как звезды. Все мы невольно попятились, увидев, что угол буквально наводнился крысами.

Минуту или две мы стояли без движения, но лорд Годалминг, который, по-видимому, приготовился к такой встрече, подошел к огромной, обитой железом двери, наружную сторону которой доктор Сьюард описал в своем дневнике, повернул ключ в замке, вынул огромные засовы и растворил ее настежь. Затем, вынув из кармана маленький серебряный свисток, резко и пронзительно свистнул. Ему ответил лай собак из-за дома доктора Сьюарда, и приблизительно через минуту из-за угла примчались три фокстерьера. Мы бессознательно подвинулись к двери; я случайно заметил, что в этом месте пыль была сильно сбита: по-видимому, недостающие ящики проносились этим путем. Но даже за эту минуту количество крыс возросло. Собаки бросились к нам, но на пороге дома вдруг остановились, зарычали, затем одновременно задрав носы, начали выть самым зловещим образом.